Наверх
Aeliza, 62 - 15 мая 2008 22:36Отредактировано:24.05.08 11:53
[I]Я знаю женщину: молчанье, Усталость горькая от слов, Живет в таинственном мерцаньи Ее расширенных зрачков. Ее душа открыта жадно Лишь медной музыке стиха, Пред жизнью дольней и отрадной Высокомерна и глуха. Неслышный и неторопливый, Так странно плавен шаг ее, Назвать нельзя ее красивой, Но в ней все счастие мое. Когда я жажду своеволий И смел и горд - я к ней иду Учиться мудрой сладкой боли В ее истоме и бреду. Она светла в часы томлений И держит молнии в руке, И четки сны ее, как тени На райском огненном песке.[/I] Но как ни велик поэт, как ни изыскано его слово и не утонченна мысль, если его отношение к женщине брезгливо-презренно, прикосновения такого «лирического» лезвия в душе оставляют боль и сожаление. Это я говорю о Шарле Бодлере. А это он говорит о женщине: [I]Ты на постель свою весь мир бы привлекла, О, женщина, о, тварь, как ты от скуки зла! Чтоб зубы упражнять и в деле быть искусной - Съедать по сердцу в день - таков девиз твой гнусный. Зазывные глаза горят, как бар ночной, Как факелы в руках у черни площадной, В заемной прелести ища пути к победам, Но им прямой закон их красоты неведом. Бездушный инструмент, сосущий кровь вампир, Ты исцеляешь нас, но как ты губишь мир! Куда ты прячешь стыд, пытаясь в позах разных Пред зеркалами скрыть ущерб в своих соблазнах Как не бледнеешь ты перед размахом зла, С каким, горда собой, на землю ты пришла, Чтоб темный замысел могла вершить Природа Тобою, женщина, позор людского рода, - Тобой, животное! - над гением глумясь. Величье низкое, божественная грязь![/I] И снова Николай Гумилев: [I]"Любовь мужчины - пламень Прометея И требует и, требуя, дарит, Пред ней душа, волнуясь и слабея, Как красный куст горит и говорит. "Я вас люблю, забудьте сны!"…[/I]
Добавить комментарий
Комментарии: 3
Бодлеровское посвящение «Мадонне» считается одним из лучших в его любовной лирике. Написано после разрыва отношений с Мари Дебрен.
В жизни, наверное, так часто и бывает – «что имеем – то не ценим, потеряем – плачем»… И все же? Образ Девы Марии – «Умягчение злых сердец» - очаровал, но не коснулся души Бодлера. Истина осталась под покровом красоты… Прощение – живительный бальзам на раны любви. Как жаль, что его не было. [I]Хочу я для тебя, Владычицы, Мадонны, На дне своей тоски воздвигнуть потаенный Алтарь; от глаз вдали, с собой наедине, Я Нишу прорублю в сердечной глубине. Там Статуей ты мне ликующей предстанешь В лазурном, золотом, вернейшем из пристанищ. Металла Слов и Строф чеканщик и кузнец, На голову твою я возложу Венец, Созвездиями Рифм разубранный на диво. Но к смертным Божествам душа моя ревнива, И на красу твою наброшу я Покров Из Подозрений злых и из тревожных Снов Тяжелый, жесткий Плащ, Упреками подбитый, Узором Слез моих, не Жемчугом расшитый. Пусть льнущая моя, взволнованная Страсть, Дабы тебя обнять, дабы к тебе припасть, Все Долы и Холмы по своему капризу Обвить собой одной - тебе послужит Ризой. Наряду Башмачки должны прийтись под стать: Из Преклоненья их берусь стачать. След ножки пресвятой, небесной без изъяна, Да сохранит сие подобие Сафьяна! Создать из Серебра мои персты должны Подножие тебе - Серп молодой Луны, Но под стопы твои, Пречистая, по праву Не Месяц должен лечь, а скользкий Змий, Лукавый, Что душу мне язвит. Топчи и попирай Чудовище греха, закрывшего нам Рай, Шипящего и злом пресыщенного Гада... Все помыслы свои твоим представлю взглядам: Пред белым алтарем расположу их в ряд - Пусть тысячью Свечей перед тобой горят, И тысячью Очей... К Тебе, Вершине снежной, Да воспарит мой Дух, грозовый и мятежный; В кадильнице его преображусь я сам В бесценную Смолу, в Бензой и Фимиам. Тут, сходству твоему с Марией в довершенье, Жестокость и Любовь мешая в упоенье Раскаянья (ведь стыд к лицу и палачу), Все смертных семь Грехов возьму и наточу, И эти семь Ножей, с усердьем иноверца, С проворством дикаря в твое всажу я Сердце - В трепещущий комок, тайник твоей любви, - Чтоб плачем изошел и утонул в крови.[/I] |