Наверх
lisa, 62 - 12 апреля 2014 23:22
Все
"Честное слово, лучше бы он накричал на нее, как делал это раньше, почти каждый день, все восемь лет их совместной жизни. Когда он кричал, он становился не страшным, а трогательным: бровки приподняты, брюшко трясется, точно яйцо, сваренное "в мешочек", кругленькие щеки розовеют. Маленьким толстым людям вообще трудно выглядеть грозно. Они и всегда-то кажутся беззащитными, а уж когда начинают скандалить - туши свет, туши скорее, потому что при свете так трудно скрыть улыбку. Сдержать смех. Но если вы хотите жить с маленьким толстым человеком, вам нельзя улыбаться во время скандала. Вы должны быть предельно серьезны и ругаться по-настоящему, мрачно, до хрипоты. Позже вам простят ваши оскорбления и угрозы, простят намеки. В конце концов, простят даже измену. Все, кроме улыбки. Только она одна для маленьких толстых людей - худшее оскорбление. Она показывает, что вы не принимаете их всерьез. Вы снисходительны к ним. Они этого не прощают. И, видит Бог, она старалась. Восемь лет, с ума сойти! Сколько было ссор, крупных и мелких, сколько стычек на грани развода, и ни одной игривой ноты в ее голосе, ни одной ироничной фразы. Она смотрела на него сверху вниз, и где-то глубоко под ложечкой, словно кипяток, бурлил хохот, но лицо ее привычно хмурилось, и она по-честному колотила тарелки, обещала немедленно собрать вещи, бросить его и уехать к Свиридову, подать на развод, на алименты, забрать ребенка, оттяпать квартиру. Она привыкла к этим спектаклям настолько, что выступала в них механически, не задумываясь. Пока ее глаза метали громы и молнии, пока губы выкрикивали страшные проклятия, в душе царил безмятежный покой, и она строила планы на следующий день: чем заштопать ему носки, если черных ниток не осталось, где лучше купить еженедельный блок сигарет, во сколько удобнее отвести сына к логопеду. Однако на этот раз он не прищурился злобно, не закурил возле окна, не ударился в обычный внезапный крик, и она сразу, шестой точкой, осознала: шутки кончились. Он пришел с работы позднее обычного, около десяти. Сразу, не снимая мокрого плаща, прошел на кухню, налил из чайника теплой воды и с противным хлюпаньем выпил. Снова налил, помедлил, и поставил чашку на стол. - Ужинать будешь? - спросила она, стараясь не показать свою тревогу. - Я от тебя ухожу. Не взглянув на нее, он быстро прошлепал в комнату, как будто убегал от ее расспросов, и начал копошиться там, хлопая дверцами шкафа, выдвигая какие-то коробки, бормоча что-то себе в куцые усы. Понимая, что ответа не будет, она все-таки решилась сказать это вечное и глупое слово: - Почему? Он стоял на карачках, вытаскивая из-под кровати пыльный чемодан, и она спрашивала свое "почему?" у его задранных ягодиц. Он на секунду замер, потом повернулся к ней (розовато пыхнула в свете люстры крохотная тугая лысина), и ответил вопросом на вопрос: - А ты не знаешь? - Нет. - Ну, подумай. Это было прямое обвинение, но никакой вины за собой она не чувствовала. Денег у него тайком не брала, по мужикам не бегала, в постель укладывалась если и не охотно, то, во всяком случае, регулярно. В чем дело-то? Но больше он не произнес ни звука. Нервно побросал в чемодан бельишко и - пока, пока! - застучал башмаками вниз по лестнице. Лучше бы он умер, подумала она, закуривая первую за восемь лет сигарету ("Я не хочу целоваться с пепельницей", -- сказал он накануне свадьбы, закатывая первый скандальчик. и она бросила). Если бы он умер, она бы хоть знала, что делать. Гробовые ритуалы - как костыли при переломе. Помогают ковылять, пока не срослось. А тут? Ни работы у нее, ни средств. Сын пяти лет, который не может внятно сказать "мама", счета за электричество и телефон ("здрайствуйте. с вами говорит робот. ваша задолженность. в противном случае.) Случай действительно был противный." (О. Туханина)
Добавить комментарий
Комментарии: 0
|