Наверх
Только Твоя, 42 - 29 ноября 2011 19:15Отредактировано:29.11.11 19:15
На папином диване лежал незнакомый мужик, развратно шевеля жёлтыми пятками, выглядывающими из разноцветных дырявых носков, и лениво щёлкал пультом от телевизора. В маминой комнате стояли клетчатые баулы, из которых торчали серые валенки и два лошадиных копыта. На кресле, накрытая газетой «Могилёвские новости», на которой проступали жирные пятна, безмятежно спала моя мама, источая сильный запах валерьянки. В бывшей моей комнате, разложив на кровати лук, буханку хлеба и три солёных помидора, возлегали тётя Таня со своими карапузами, и жрали хань из хрустальных фужеров, подаренных мне мамой на мою свадьбу. В глазах у меня потемнело, и от переизбытка чувств я стала заваливаться на папу. Крепкое отцовское плечо не дало мне упасть на пол, а папин голос сзади подытожил: - Три недели. Голосом Никиты Джигурды я сказала только два слова: - фиг. Одевайся. Папа не рискнул со мной спорить, и исчез. А я вошла в комнату. - Приехали? – Риторически поинтересовалась я, выкидывая в окно лук и помидоры. - Ы. – Ответил Васёк. Или Витёк. фиг их разберёшь – они на одно ебало. - Приезжайте к нам ещё. – Вежливо продолжила я, аккуратно извлекая из рук тёти Тани фужер с надписью «Совет да любовь». – Лет через семьдесят. Раньше не надо. Я ещё буду крепка и сильна. И вырву всем вам ноги. На этом моё спокойствие, вызванное шоком, благополучно закончилось, и я заорала: - Я вырву всем вам ваши ебучие сраные ноги, вырву вместе с вонючими носками, которыми вы, бляди, навоняли на всю мою квартиру! Я вколочу вам в глотки ваши валенки и копыта, а жопы вам навтыкаю останки вашего папы, которого я прям щас отправлюсь рвать на куски зубами! Я сложу вас в ваши баулы, а мой папа принесёт мне с работы пятьдесят кило цемента. Мой папа строитель, он умеет красть цемент со стройки так, чтобы его не поймали, и он украдёт его. Для меня. И поможет мне сделать в тазу раствор. Который я напихаю вам во все отверстия, и ещё останется литров сорок, чтобы полностью наполнить ваши ебучие авоськи, в которых будете лежать вы! После этого мы с моим папой – а он крепкий мужик, он на стройке работает – допинаем ваши авоськи до Яузы, и кинем вас в реку. С обрыва. И пофиг, что там нет никакого обрыва – я клянусь, он там появится. Если. Вы. Через минуту. Не съебётесь. Отсюда. НАфиг!!!! На этом месте у меня временно закончился словарный запас, и я услышала как хлопнула входная дверь. Оглянувшись назад, я увидела открытый папин рот, и сделала вывод, что из квартиры съебался вовсе не он. Поняли это и жители Белоруссии. - У нас билеты на семнадцатое число… - Проблеяла то ли Оля, то ли Лена – тоже фиг поймёшь, они на одну синюю рожу, но тут же увидела как покраснело моё лицо, и исправилась: - Но мы можем их поменять. Я сделала шаг в сторону, освобождая дверной проём, и тихо сказала: - Пошли нафиг! Ещё никогда я не видела, чтобы нафиг шли так слаженно, в ногу, и так быстро. Через три минуты входная дверь хлопнула ещё один раз, и в квартире остались я, мама, папа, и запах носков. Я повернулась к отцу: - Я вот только одного не пойму: ты чо, не мужик, что ли? Папа испуганно сделал шаг назад, и упёрся спиной в шкаф. Дочь он воспитывал сам лично, поэтому знал, что сейчас будет. - Какого хуя, спрашивается, я должна приходить к вам, выгонять этих упырей, спасать свой богемский хрусталь, и надрывать свой прекрасный голос?! Папа закрыл глаза. - Какого хуя это делаю я?! Ты! – Мой палец упёрся в папину грудь. – Ты меня учил стоять за себя, учил не позволять садиться себе на шею, учил… Да ты меня дохуя чему учил! Так почему я должна бросать свои дела, и бежать к вам, чтобы выставить из вашей хаты шестерых мудаков?! Папа открыл глаза, и буднично ответил: - Потому и учил. Чтоб пришла, и постояла. Водку будешь? Я посмотрела на папу, и выдохнула: - Давай. - Матери-то чо скажем? – Папа полез в холодильник, и достал оттуда бутылку водки. – Рюмки на кухне. Сполосни. - А ничо не скажем. – Я зашла на кухню, и достала из шкафчика две рюмки. – Щас выпьем, и ко мне пойдём. Колбаски порежь. - Не, я к тебе не пойду. – Папа принял от меня рюмку, и приподнял её: - За тебя. - Ага. – Рюмки со звоном соприкоснулись. – Точно не пойдёшь? Папа сунул в рот кружок колбасы, и машинально вытер бороду: - Точно не пойду. Кому-то надо телефоны попрятать. Мать скоро проснётся. Ты же хочешь провести этот вечер спокойно? - Спасибо, пап. – Я посмотрела на бутылку, завинтила обратно пробку, и убрала водку обратно в холодильник. – Я это… Всё правильно сделала? Папа отвернулся к окну, и в отражении стекла я увидела, что он улыбается. Наклонившись, я поцеловала отца в щёку, и через полминуты входная дверь хлопнула в третий раз. Телефонный звонок разбудил меня в восемь утра. В воскресенье. - Доча… - Печально сказала телефонная трубка материнским голосом, и замолчала. - Что случилось? – Кисло спросила я. Партизан из папы хуёвый. Не мог телефон получше спрятать. - Радость большая случилась. – Голос мамы стал ещё печальней, чем был. – К тебе едет дядя Алик с Урала. Мама Стифлера.[COLOR=red][/COLOR]
Добавить комментарий
Комментарии: 20
|